В. А.
Туев,
доктор философских наук,
профессор,
председатель Иркутского
городского
историко-культурного
общества
«Наш Сталин»
РОССИЯ, СТАЛИН,
ПОБЕДА
Как известно, гениальная
личность отличается тем, что она генерирует мощную энергию деятельности в
критических ситуациях. Такой была деятельность сталинского интеллекта в годы
Великой Отечественной войны. Она, эта деятельность, была неустанным поиском
кратчайшего пути к нашей победе. Говорят, все великое парадоксально. Сталин, в
молодости ни дня не служивший в армии, в зрелые годы становится величайшим в
мировой истории военным деятелем главной фигурой в самой масштабной из всех
прошедших на Земле войн.
Он был непревзойденным и не
имеющим себе равных в мировой истории военным стратегом, и когда была достигнута
Великая Победа, ему по праву было присвоено высшее воинское звание
Генералиссимуса Советского Союза. И он останется, теперь уж навсегда, единственным человеком на Земле,
который носил такое звание.
Он не сразу принял на себя
Верховное Главнокомандование, не сразу стал председателем Ставки ВГК, возглавив
созданный 30 июня Государственный Комитет Обороны. Можно предположить: потому
что, не считая себя профессиональным военным, счел необходимым сосредоточиться
на мобилизации всех сил государства на оборону страны. Почему все-таки через три
недели он возглавил Ставку, а 8 августа занял пост Верховного
Главнокомандующего? Ответ кроется в драматичности сложившегося тогда положения:
Сталин просто вынужден был взять командование на себя, увидев, что катастрофа
Западного фронта была обусловлена неготовностью и нераспорядительностью высшего
командования, убедившись, что военные не способны остановить наступление врага.
Но дело не только в этом. На
войне народная вера в правоту отстаиваемого дела и вера в полководца первейшие
и необходимейшие условия победы. Между тем и правое дело, и полководческий
гений, одним словом мудрость вождя в народном сознании связывались с его,
сталинским, именем. И он почувствовал, что народ поверит в победу, если будет
знать: в бой ведет именно он, Сталин.
Приняв верховное
командование непосредственно на себя, он обозначил главную задачу: во что бы то
ни стало задержать танковую лавину гитлеровцев сорвать пресловутый план
«молниеносной войны», сохранив при этом армию, сохранив индустриальную и военную
мощь державы. Понимал: сделаем это будет решающий шаг к победе.
Его руководство с первых
дней становится уверенным, твердым и дальновидным. Никакой растерянности,
паники, никаких нервных срывов ни тогда, ни после. Он внутренне собран,
работоспособен, он умеет быстро оценить ситуацию, он советуется с компетентными
людьми. Он никогда не ограничивается выговором за просчеты,
нераспорядительность, медлительность, он разъясняет, советует, что и как
сделать, его распоряжения и рекомендации продуманны и
конкретны.
20 июля в телефонном
разговоре с маршалом С. К. Тимошенко, командовавшим тогда Западным направлением,
он то ли советует ему, то ли спрашивает его совета, не пора ли отказаться от
тактики мелких ударов по врагу и «создавать кулаки в семьвосемь дивизий с
кавалерией на флангах», чтобы «заставить противника перестроить свои ряды по
воле нашего командования?..» И не абстрактно рассуждает, а предлагает, какие
дивизии откуда снять, с какими соединить и куда направить. Знает, какая
обстановка сложилась вокруг того или иного населенного пункта и даже видит, где
по каким дорогам можно продвинуть войска. Потом его замысел обсуждается в
генштабе и отливается в директиву Ставки Верховного Главнокомандования.
Или еще. Разговаривая в
августе с командующим Юго-Западным фронтом генерал-полковником М. П. Кирпоносом,
он советует ему, где и как создать линию обороны, деликатно подсказывая: «Я бы
на вашем месте использовал на это дело не только новые стрелковые дивизии, но и
новые кавдивизии. Спешил бы их и дал бы им возможность разыграть роль пехоты.
Временно».
И такой стиль руководства у
него преобладает. Впрочем, иногда, встречаясь с нераспорядительностью, он
выходит из себя, бросает резкие слова и фразы. К примеру, в разговоре с Б. М.
Шапошниковым, находившимся в штабе Западного фронта, переходит на саркастическую
риторику, что всегда свидетельствовало о его крайнем раздражении. А дело
касалось связи, которой он придавал важнейшее значение в управлении войсками, и
недоумевал, как этой важности не понимают командующий фронтом и главком
направления: «Невозможно терпеть дальше эту дикость, этот позор. Я обязываю вас
лично и главкома заставить армии и дивизии уважать службу связи и держать
постоянно связь с фронтом, вовремя передавать сводки. Либо будет ликвидировано
разгильдяйство в деле связи, либо Ставка будет вынуждена принять крутые меры».
Здесь нельзя не затронуть
вопрос, чем объяснить имевшие тогда место факты массовой сдачи в плен,
складывали оружие и не в одиночку, не группами, а целыми воинскими частями
сдавались
Говорят, не было другого выхода. Не будем торопиться с выводами.
Во-первых, не было ни всеобщего бегства, ни повальной сдачи в плен. Одни, как,
например, солдаты генерала К. К. Рокоссовского, били врага и заставляли его
отступать. Сами же отступали только по приказу сверху. Другие, будучи
окруженными, сжимались в кулак и пробивали вражье кольцо. Несмотря на наше
отступление, гитлеровские войска с первого дня войны встретили ожесточенное
сопротивление и несли небывалые для них потери. Так, по данным немецких военных
историков, «люфтваффе» за первые недели войны потерял столько самолетов, сколько
никогда ни до, ни после не терял за такой короткий срок. За неполный месяц
боев было уничтожено 1284 самолета противника.
Во-вторых, чтобы успешно
сражаться с сильным противником, нужна сила духовная, нужно чувство собственного
превосходства над ним. Первый удар немцев был для нас ошеломляющим, он и был
рассчитан на подавление нашей воли к сопротивлению, он был призван сломить наш
дух, он должен был продемонстрировать абсолютное превосходство противника. Нам
надо было воспрянуть духом, надо было снова поверить в себя. Это произошло не
вдруг. Но Сталин понимал, насколько важно, чтобы в победу поверили все от
солдата до маршала. Помню, даже на этикетках спичечных коробков помещались его
мобилизующие слова: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за
нами!»
Красная Армия отступала, а
Сталин готовил плацдармы для долговременной войны. Ф. Рузвельт и Г. Гопкинс
недоумевали: «Он просит алюминий. Неужели он действительно считает, что в сорок
втором году ему еще придется воевать?» Армия, проникаясь сталинской волей к
победе, с каждым днем сражается все более ожесточенно. Страна готовится к
длительной и упорной борьбе с врагом. Развертывается беспримерная, невиданная в
истории эпопея перемещения на восток промышленного потенциала страны, когда
сотни заводов, едва снятые с колес, начинали ковать победу на новом месте! В
совокупности это и было не что иное, как великий духовный подвиг.
Это была победа
несломленного духа. Вот одно яркое описание решающей битвы в сражении под Ельней
в августе, где на острие удара немецких войск находилась дивизия СС «Рейх».
Уверенные в своем превосходстве над противником эсэсовцы черной пеленой
двигались к линии наших окопов. Напряжение достигло предела, некоторые не
выдерживали
И тут, когда, казалось, нет силы, способной сдержать тупорылые
стальные громады и черные мундиры, закрывшие горизонт, за нашими окопами вдруг
грянул невиданной мощи мужской хор: «Широка страна моя родная
» Это подоспевшие
сибирские полки, встав во весь рост, пошли навстречу врагу. Тысячи штыков
сверкнули стальными гранями. Русский штыковой бой вершина боевой соборности
национального духа, вдохновенной неудержимости «за други своя». Надежда фюрера
дрогнула. Цвет германского войска был сокрушен и отброшен.
Срыв гитлеровского плана
«молниеносной войны» в огне жестоких оборонительных боев 1941 года, в прорывах
из окружения, в отчаянных контратаках был прологом Великой Победы 1945-го.
Сталин безгранично верил в духовные силы советского народа, особенно выделяя в
нем народ русский. И народ стал победителем с именем Сталина и под
руководством Сталина. Без этого доверия народа и без непоколебимой сталинской
веры в его духовные силы победы не могло быть. Она была воистину невероятна с
точки зрения логики: ведь победить надо было самую сильную армию из всех,
когда-либо существовавших на планете, армию, на которую работала промышленность
едва ли не всей континентальной Европы. Тут нужна была сверхчеловеческая энергия
духа, сфокусированная в гигантской фигуре народного вождя. Поэтому есть очень
серьезные основания полагать: без Сталина не было бы Победы. Потому и слова
Россия, Сталин, Победа обозначают понятия равновеликие равно
великие.
Иркутская неделя:
Государственная газета
областного Дома печати.
2003. № 19